Пензенская правда | До сих пор как на пожаре

21 ноября 2016 года в Кондоле произошел самый разрушительный на памяти местных жителей пожар. Сгорело 18-комнатное общежитие, в котором были прописаны 29 человек, в том числе 5 детей.

Как рассказывали погорельцы, в доме протекала крыша, искрил электрощит. Люди жаловались в сельсовет, поскольку общежитие числилось на его балансе, в администрацию района, писали письма…

Пожар, по свидетельству людей, начался именно с электрощитовой. В огне погиб 52-летний мужчина.

Оставшись без крова, люди разошлись по родственникам, а шесть семей разместили в здании детсада, два года стоявшем законсервированным.

О ПЛАНАХ

Помню эту ноябрьскую тоску от вида пустых помещений детского сада с огромными голыми окнами и составленными в углу панцирными сетками железных кроватей.

Одна погорелица особенно горевала. Правда, не из тех, что приютил детский сад. Накануне пожара она провела в свое жилище воду, взяв кредит в 100 тысяч рублей, что по местным меркам огромные деньги.

От этой женщины исходило такое отчаяние, что, казалось, сгусток темной энергии, как лохматый зверь, мечется по комнате.

Люди немного успокаивались только тогда, когда им предлагали варианты расселения. Говорили: есть домик у школы, сойдет за однокомнатную, но надо отремонтировать. Есть здание бывшей санэпидемстанции, из него получится две квартиры, правда, его надо перевести из федеральной собственности в местную. А еще районная администрация планирует восстановить общежитие.

РЕЗЕРВЫ ИСЧЕРПАНЫ

Общежитие не то что не восстановили - до сих пор не разобрали пепелище. Домик у школы никому не достался. А перевода санэпидемстанции в муниципальную собственность, жалуются погорельцы, придется ждать несколько лет, и не факт, что это будет.

Наслушавшись в сельсовете, что денег в бюджете нет (а их и вправду нет), три семьи из детского сада взяли кредиты в банке и купили себе жилье.

В садике остались мать-одиночка Наталья Майорова с семилетним ребенком, Маша Ларина с мужем и двумя детьми и пенсионерка Татьяна Агапова.

С недавних пор в детский сад, по словам погорельцев, зачастили представители местной соцзащиты. Они настаивают на том, чтобы люди… съехали. Вроде как здание хотят отремонтировать и использовать по прямому назначению.

- А куда, спрашиваем, идти? Отвечают: куда хотите! - рассказывают женщины. - Мы вам дали помощь, берите кредиты, покупайте себе жилье.

Про помощь. Людям выделили на каждого члена семьи по 11 тысяч рублей из местного бюджета и по 100 тысяч из фонда губернатора.

МАША

Маша Ларина - уборщица в местном ДК, зарплата - 8 тысяч. Муж добавляет в семейную копилку примерно столько же, но работает неофициально. Доход на каждого члена семьи в два с половиной раза ниже прожиточного минимума, но дело даже не в этом, а в том, что банк под 8 тысяч зарплаты кредит не даст.

Маша отложила на решение жилищного вопроса значительную часть выделенной по потере имущества материальной помощи, есть материнский капитал. Этих денег хватит на двухкомнатную. Но Маше хочется трешку, у нее разнополые дети, а значит, надо еще тысяч 200.

- А мама, - спрашиваю, - помочь не может?

Мама Маши жила в соседней комнате. Это ее гражданский супруг погиб.

- Они были вместе девять лет. Дядя Слава выпил немножко и уснул. - Маша понижает голос до шепота. - Там одни косточки собрали…

Спрашиваю, а было ли уголовное дело? Кто ответил за смерть 52-летнего Вячеслава Еремина, который, может, и выпил, но умирать-то явно не собирался? И за то, что три десятка человек остались без крова?

Про уголовное дело погорельцы ничего не знают, за смерть человека, похоже, тоже никто не ответил.

И тут выясняется, что дядя Слава не единственная жертва.

У женщины, что убивалась в ноябре из-за кредита в 100 тысяч рублей, через месяц после пожара отказало сердце…

- Знаете, люди несли нам вещи беспрерывно, знакомые помогли деньгами, - Маша переходит на плач. - Пока швыряешься с вещами, суетишься на кухне, как-то отвлекаешься. А когда ложишься спать, глаза закрываешь, и все - ты там, в общежитии, и оно горит…

Мать двоих детей, Маша вдруг говорит как маленькая девочка:

- Я домой хочу!

…Но мы возвращаемся к деньгам.

Мама помочь Маше не может. Она и ее сын, Машин брат, взяли кредит и купили двухкомнатную квартиру, вложив 200 тысяч «губернаторских» плюс небольшие сбережения.

- Мы вчетвером не можем пойти жить к ним, - рассуждает Маша. - Надеемся, что местные власти все-таки дадут нам жилье, например в санэпидемстанции. Или дадут компенсацию, и тогда мы купим квартиру.

ГЕРОЙСКИЙ ПОСТУПОК

- Я была дома, потому что находилась на больничном, - вспоминает Наталья Майорова. - Соседка стала кричать, что горим, открываю дверь в коридор, а там уже дым валит. Быстро одела ребенка, схватила паспорт. Вывела малыша на улицу и снова домой - в соседях 90-летняя бабушка жила. Пока ее вытаскивала, дом уже занялся.

У Натальи Майоровой в деревне Князевке под Кондолем живет мама. Но в Кондоле - садик, школа, наконец, здесь Наталья работает на автозаправке. А в Князевке нет ни садика, ни работы.

На покупку квартиры ей требуется добавить 300 тысяч.

- Я не смогу их взять в банке. Мне нечем отдавать. Зарплаты с трудом хватает на то, чтобы свести концы с концами, - жалуется Наталья.

Что касается Татьяны Агаповой, то ей предлагают перебраться в дом ветеранов, но женщина отказывается. Не хочет она и в семью сына. А про кредит в ее возрасте и говорить нечего.

ЗАКОНА НЕТ

В администрации района объясняют, что в позиции оставшихся в детском саду есть изрядная доля иждивенчества. Власти чем могли помогали, что касается Маши - ей предлагались варианты, но они ее не устроили. Кстати, все это время люди не платили за коммуналку.

Но главная проблема в том, объясняют юристы, что на сегодняшний день в РФ отсутствует закон, по которому гражданам, утратившим жилье из-за пожара, обязаны предоставлять новое.

Погорельцев могут поставить на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях, но очереди даже в мегаполисах не движутся, что уж говорить про сельскую местность, где вообще почти не строят.

Местные власти должны предоставлять погорельцам кров в маневренном фонде до тех пор, пока не решится их проблема. Но даже в Пензе маневренного фонда хватает не на всех, а во многих районах области такового нет вообще.

Люди по привычке ждут, что власть придет и решит все их проблемы. Отказываются от малого, надеясь на большее. И в результате остаются у разбитого корыта.

Марьям Енгалычева

«Пензенская правда», № 29, 18 июля 2017 г.