ВЗГЛЯД ИЗ ПРОШЛОГО НА СОВРЕМЕННЫЙ ПРАЗДНИК
4 ноября 2004 года в Госдуме были приняты поправки в федеральный закон «О днях воинской славы», одной из которых стало введение нового праздника с названием «День народного единства». Поэтому единство и воинская слава переплетены общими корнями истории. О том, как независимость поделила единство, о слезах русских солдат в Литве и о сожжении комсомольских билетов - в воспоминаниях журналиста «Нашей Пензы».
О ПРОГУЛКАХ ПО «СВОБОДЕ»
Оглядываясь на годы своей службы, мне видится некая аналогия с историческими событиями четырехсотлетней давности. Правда, те два года - с девяностого по девяносто второй - стали настоящим испытанием.
Я служил в специальном подразделении ВДВ Северо-Западной группы войск в Каунасской дивизии. После распределения из гайжунайской учебки попал в Каунас. Это было в начале 91-го. Однозначно скажу, что маховик разъединения народов раскрутился не сразу. Шестеренки на полную скорость вышли только к лету запомнившегося путчем года.
А вначале, по приезде в Каунас, признаки ненависти не наблюдались. Все было как-то по-свойски, без вражды. Например, в виду ограниченности территории части наша рота утренние пробежки совершала по городским улицам. В тельняшках, иногда и с песней. Красиво - сорок бравых крепких молодых рябят, улыбающиеся ранним прохожим. Улыбки, кстати, были взаимными... И да, у солдатиков-срочников даже романы с гражданскими литовскими барышнями случались. А это как лакмусовая бумажка оценки настроения местного населения - реакция хорошая, без «кислоты».
Были и увольнения по выходным, во время которых солдатики наведывались на переговорный пункт, который находился на главной улице Каунаса Лайсвес-аллея - в переводе на русский Аллея Свободы. Гуляли мы тогда по их «свободе» без приключений.
О «КОСТРЕ ИНКВИЗИЦИИ»
Впрочем, мы, солдаты, тогда сами толком не понимали, что в стране происходит. Думалось, что это некие политические игры где-то там, «наверху», которые нас, обычных людей, не касаются. Так и сейчас многие думают о сегодняшнем дне. Зыбкое единство рассыпалось внезапно.
Несмотря на выход Литвы из СССР, к лету 1991 года там действовало «двоевластие»: были мы - армия, ОМОН, подчинявшийся Москве и, в противовес, появившаяся местная номенклатура. Большинство искренне считали, что провозглашенная независимость просто новая демократическая форма того же общегосударственного устоя. Поэтому и ругаться между собой смысла нет, мол, все равно жить вместе.
Но любая власть требует абсолютности. В Литве это знали. И нас стали выгонять из страны. Официальными причинами назывались то провокации российских военных, то раскрытый силовой план возвращения Литвы в лоно «империи». Но мы, солдаты, этого не видели и ни в чем таком не участвовали.
До определенного момента. Как-то перед утренней зарядкой нам объявили, что за забором части мы больше не бегаем. Потому что кто-то может решить, что мы что-то демонстрируем. Затем и выход в город запретили.
Потом вдруг я увидел на территории части военных людей в странной, не нашей форме. Оказалось, они пришли требовать землю, на которой стояла наша часть. Ходили с щупами, землю тыкали - смотрели, насколько она вглубь маслом БМД-шек пропитана, недвижимость - казармы и парки машин - вымеряли и высчитывали.
Стало ясно: скоро нас, российских солдат, здесь не будет. Очень странная сложилась тогда ситуация - присягу на верность Отчизне я принимал государству с названием СССР, служил в Литве государству Россия. Но несмотря на это продолжал оставаться советским воином. Потому как Родина у меня одна - независимо от того каким цветом ее в то время разукрашивали.
И поэтому всех, кто рядом со мной служил плечом к плечу независимо от национальности считал братьями.
Но та неразбериха породила злость, «вылившуюся» костром на плацу, в котором мы сожгли свои комсомольские билеты.
Если сейчас спросите, зачем, не отвечу. Наверное, тогда мы считали эти красные корочки символом советского единения. Если его, единения, не стало, то и символ долой. В костер инквизиции! Причем, организован он был по чину: строй на плацу, офицер командует, по очереди, чеканя шаг, и - в пламя.
Сейчас на глаза слезы наворачиваются от понимания того, какими дураками мы тогда были. Не мы одни, впрочем.
О ВСТРЕЧЕ НА КРЫЛЬЦЕ
Наша отдельная специальная рота была интернациональной. Первыми домой пошли украинцы. Причем разных призывов, независимо от срока службы. Просто в один вечер собрались и в форме строем через КПП пошли. А как иначе? Ведь у них свое государство, своя страна появилась - там служить теперь надо. Кстати, попрощались хорошо, с обниманиями и с обменом адресов - планировали дружбу и после армии продолжить, в гости друг к другу ездить... Не срослось. Потом три грузина уехали. Последними домой пошли два литовца - их прямо у части родители на машинах встречали.
Стало ясно, что в те дни СССР развалился буквально по кирпичику, до основания. А каждый из нас тогда цементной песчинкой был. Только руки расцепили - и сразу в пыль рассыпались.
В Каунас нам теперь разрешено было ходить только в гражданке. По-русски говорить стало нежелательно. До сих пор некоторые литовские слова помню - язык учили, чтобы не выделяться. Вот тогда русских в магазинах обслуживать перестали, напряжение, витавшее в воздухе, можно было буквально рукой потрогать.
После августовского ПУТЧа наша часть продержалась в Литве чуть больше полугода.
Вывод нашей роты был странным. Командир построил оставшихся 16 человек. Спросил, у всех ли есть гражданская одежда. Она была у всех. Ну, тогда, говорит, по двое, не больше, желательно вечером, такого-то числа надо быть на железнодорожном вокзале, купить билеты в Москву. И этим же вечером отбыть. В частном порядке. Ну а дальше?
Дальше встреча через энное время на крыльце штаба ВДВ.
Удивительной встреча на крылечке оказалась - почти все приехали. Дослуживать решили даже те, кто вроде бы гражданами других стран стали. Потому что тем самым новым обстоятельствам разрушить наше единство не удалось.
Игорь Польских
«Наша Пенза», № 43, 3 ноября 2021 г.
но комент