В редакции «МЛ» побывал председатель региональной ветеранской организации внутренних войск «Беркут» Олег Сидоренко. Он рассказал о том, как ему и его товарищам удалось отыскать на старом кладбище Нижнего Ломова могилу героя Крымской войны генерала Василия Чистякова.
«Ориентир был один – женский монастырь, – раскладывает снимки Олег Викторович. – После длительных поисков мы все же обнаружили на погосте плиту, надпись на которой была почти не видна. Расчистили ее, и вскоре проступили плохо читаемые слова «Генерал-майор Чистяков Василий Афанасьевич. Дата рождения – 1827 год. Дата смерти – 1898 год».
Напомним, что 4 октября исполнится 165 лет с начала той уже далекой войны (1853–1855 гг.). И, чтобы мы не выглядели Иванами, не помнящими родства, к этой дате необходимо обустроить захоронение героя и поменять плиту, пришедшую в негодность.
ПРОИГРАЛ ТУЛУП И ЖЕРЕБЕНКА
Так чем же был славен Василий Афанасьевич Чистяков? Почему последний приют он обрел в Нижнем Ломове?
Место рождения героя до сих пор неизвестно, но благодаря изысканиям архивиста А. Ефимова установлено, что дворяне Чистяковы жили в Нижнем Ломове едва ли не с основания этого города. Зато о военной службе Василия Чистякова можно проследить с его учебы в Киевском саперном училище. А ломовский краевед Олег Холодков отыскал воспоминания о будущем генерале в дневниках медицинского светила Ивана Сеченова, служившего с нашим земляком в одном батальоне.
Однополчанином у них был еще один именитый уроженец Пензенской губернии – Михаил Владыкин (актер Малого театра, драматург).
В дневнике И. М. Сеченова читаем следующее: «Батальон, в который я был назначен, составлял вместе с 6-м саперным батальоном бригаду, что летом стояла лагерем под Киевом, а осенью уходила на зимние квартиры. На зиму в городе оставалась юнкерская школа и те из саперных офицеров, которые назначались туда учителями.
К числу последних принадлежал и я, поэтому нести военную службу мне пришлось только в течение двух лагерных сборов, да и то неполных. В резервный батальон прибыл и наш однокурсник Владыкин, так что с первых же дней мы очутились в своем обществе.
Когда мы поближе познакомились с нашими новыми товарищами, между ними в лице подпоручика 6-го батальона Василия Афанасьевича Чистякова оказалось прелестнейшее, вытканное из незлобия и наивности существо в образе беззаботного чудака, одинаково веселого в нищете, в невзгодах и даже смертельной опасности.
Существовало достоверное предание, что, отправляясь в батальон по выходе из корпуса, он заехал по дороге неподалеку от Киева к бабушке, которая подарила ему на прощанье тулупчик на мерлушке и жеребеночка. Как он довез последний подарок до Киева, не знаю; но известно, что вскоре по прибытии Василия Афанасьевича на место службы он был вовлечен некоторыми новыми приятелями в карточную игру, проиграл все свои деньги и спустил в придачу оба подарка бабушки.
Карты он после этого бросил, но пришлось наделать долгов, и в конце концов бедный Василий Афанасьевич был вынужден питаться из ротного котла, так как все почти месячное жалованье уходило на уплату долгов. В таком именно положении мы его и застали. Вскоре сдружились, и стал он неразрывным товарищем нашего молодого кружка.
В течение месяца Василий Афанасьевич был, конечно, нашим гостем; но, как только получалось жалованье, в ответ на наши угощения он устраивал в своем бараке бал, и мы приглашались гостями. На оставшиеся от жалованья крохи угощал он нас чаем, закуской и непременно бутылкой мадеры с графинчиком водки. Веселился он на этих балах до того, что пускался иногда в пляс; потчевал себя всем гораздо больше, чем гостей, и только просил, чтобы все было съедено и выпито.
Так беззаботно проживал Василий Афанасьевич до конца следующих лагерей (1849). В последовавшую затем неделю сборов батальонов к выходу на зимние квартиры, когда все офицеры освобождались от служебных занятий, мы, учителя юнкерской школы, простились с Чистяковым и прочими приятелями и переселились в город. Едва ушли батальоны, как до кого-то из нас дошло известие, что Василий Афанасьевич женился и все свое имущество повез в детской колясочке на денщике».
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ХРАБРОСТЬ
Когда в осажденный Севастополь приехал уже отставной офицер Михаил Владыкин, он первым делом отправился (с провожатым, конечно) осматривать передовые посты. И на одном из них увидел Василия Афанасьевича «...в его обычном домашнем костюме, в штанах и рубашке, мечущим банк».
Саперный капитан Чистяков, конечно же, не только играл в карты – он находился в самой гуще событий, поскольку за эту войну был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с бантом.
Случайно или нет, но 7 марта 1855 года пензяк оказался в свите контр-адмирала Владимира Истомина (детские и юношеские годы которого прошли в с. Ломовка Мокшанского уезда).
Владимир Иванович, никогда не кланявшийся ни ядрам, ни пулям, шел в сюртуке с золотыми адмиральскими эполетами, по которым его и вычислили французы. Слева от него был капитан-лейтенант Сенявин, справа – капитан Чистяков. По этой троице, вышагивающей в полный рост, и открыли огонь вражеские артиллеристы.
Одно из ядер попало Истомину прямо в голову. «Осколки черепа отважного адмирала разлетелись в разные стороны и ранили сопровождавшего его Чистякова. Весь облитый кровью и обрызганный мозгами своего великого земляка, Василий Афанасьевич инстинктивно подхватил обезглавленное тело Истомина, чтобы ему помочь, – читаем у краеведа Олега Холодкова. – Но, понятное дело, с ним было все кончено, и от головы осталась только задняя часть затылка. Очевидец того страшного события писал: «Близко видал я смерть и в разных видах, но подобного случая не помню ни в нынешней, ни в прежней кампании».
А вот строки из «Русского инвалида» (за 1855 год): «Полгода этот доблестный воин (Истомин), как бессменный часовой, стоял на Малаховом кургане, то был моряк, вскормленный в духе русском! Самоотвержение его было безграничное. Во время первых дней октябрьской бомбарды он для себя выбирал постоянно самые опасные места Малахова кургана.
Бесстрашие его возбудило общий восторг и соревнование подчиненных: в душе любя солдат, он делил с ними все, что мог. Бывало, гренадеры Бутырского полка (которые долее прочих имели честь служить под его командою) говорили: «Наш адмирал как будто о семи головах, в самый кипяток так и лезет».
Истомин семь месяцев, как часовой, не раздеваясь, безвыходно хранил созданный им бастион; по нескольку раз в день осматривал все работы и цепь, даже в секреты днем ездил в эполетах (за что однажды чуть не поплатился жизнью, как и все окружавшие его). Презрение к смерти было развито в нем до фанатизма: когда становилось очевидным для всех, что выстрелы неприятеля принимали верное направление, он непременно тут становился с трубой в руках, и никакие убеждения не могли заставить его переменить место.
Такая фантастическая храбрость, как в Истомине, есть явление редкое и достойное подражания для всякого верного слуги царя и Отечества».
МИР ПРАХУ ТВОЕМУ!
Уже на второй день состоялись похороны контр-адмирала В.И. Истомина. Отпевали покойного в Михайловской церкви, возле адмиралтейства. «Обезглавленное тело погибшего лежало в гробу, покрытое кормовым флагом с корабля «Париж», – писала севастопольская газета. – Этот корабль он славно водил против врагов Отечества во время Синопского сражения. 35-й флотский экипаж, то есть семейство покойного, был выстроен на площади около церкви и в последний раз приветствовал своего любимого и уважаемого военачальника.
Общее сочувствие к постигшему Черноморский флот горю выразилось в многочисленном стечении народа. Пришедших проститься с бесстрашным адмиралом было так много около церкви, что в нее трудно было войти».
В церемонии прощания с героем участвовал и капитан Чистяков. Он стоял в траурном карауле у гроба рядом с адмиралом Павлом Нахимовым. После службы в церкви огромная колонна с хоругвями и крестами прошла к склепу, где уже покоились адмиралы Лазарев и Корнилов. Под орудийные залпы гроб с телом Истомина положили возле них.
P. S. 28 мая 1882 года Василий Чистяков был произведен в генерал-майоры.
Владимир Вержбовский
«Молодой ленинец», № 34, 21 августа 2018 г.
http://nd58.ru/archive/3055