Коллеги звали его грозой преступного мира, а криминальные элементы почтительно именовали Спутником - за то, что неотступно следовал за ними. Таков был Николай Мурукин - пензенская легенда послевоенных лет. Убежать от милиционера было невозможно. И его в лицо знал весь город.
«Сразу после войны дедушка поступил на службу в милицию, - вспоминает внучка Николая Мурукина Лидия Хохлова. - Ему вверили самый проблемный участок - улицу Московскую и Центральный рынок. И он держал все это в ежовых рукавицах. Когда он приходил на главный пензенский «торг», по площади пробегал шепот: «Спутник идет!» - и все продавцы разом повязывали фартуки».
А еще в отличие от подавляющего большинства милиционеров того времени Николай умел «складно писать». Даже легендарный участковый Пензы Григорий Шелков, с которым он работал в паре, часто просил Мурукина помочь ему в этом вопросе.
ОТ МЕНЯ НЕ УБЕЖИШЬ!
Преступления середины прошлого века могут показаться нам незначительными и даже забавными. Но в то время это были действительно из ряда вон выходящие происшествия.
«Напротив нынешнего здания областного правительства раньше стоял автомат, который продавал вино, - вспоминает внучка милиционера. - И однажды поступил сигнал, что хулиганы пытаются его вскрыть.
Дедушка с напарником метнулись туда.
Одного жулика задержали на месте, а второй вырвался. Дед долго гнался за ним по дворам. Потерял из вида... Но сработало профессиональное чутье: внимание участкового привлек мусорный бак. Приоткрыл его, а оттуда смотрит тот самый потрошитель автоматов!»
Весь район уважал Николая Тимофеевича настолько сильно, что за помощью даже по самым мелким вопросам шли к нему, а не в отделение милиции.
«Однажды в опорный пункт пришла заплаканная девочка, - вспоминает Лидия Хохлова. - Говорит, мол, приехала из области, а на рынке к ней подошла мошенница и отобрала все деньги! Дедушка взял девочку за руку и бросился на рынок. Размеры его тогда были иными, да и народу в Пензе жило меньше. Поэтому найти ту самую преступницу было несложно. Но обыскать ее Мурукин не мог: мужчине этого делать закон не позволял.
И тогда находчивый милиционер попросил это сделать первую попавшуюся продавщицу. Под юбкой та и обнаружила деньги!»
Своих детей и внуков Мурукин сразу воспитывал, как надо. «Когда мы с ним шли по улице, он всегда меня поучал: как опасны бывают темные подворотни, что нужно быть всегда настороже... и что бандиты не дремлют, - улыбается Лидия Хохлова. - Отчасти поэтому я сама решила работать в органах. Когда училась, дедушка все объяснял, на примерах рассказывал и разжевывал мне Уголовный кодекс и закон о милиции - его он знал наизусть!»
ЖУКИ ВМЕСТО МЯСА
Николай Мурукин прошел всю войну. Участвовал в Курской битве и дошел до Берлина. О его боевых заслугах даже написали целую книгу.
На фронт Колю призвали, когда ему было 19 лет. Он только начал самостоятельно работать на машинно-тракторной станции в селе Кучки слесарем.
«Мать собрала котомку: картошку, пироги да яйца, - вспоминал Николай Мурукин. - Натянул я телогрейку, шерстяные чулки, ботинки. Сели мы с ребятами в телегу и поехали на пересыльный пункт в Пензу. Там меня определили связистом, погрузили в товарняк и отправили на фронт».
Первая остановка - Ульяновск. Новобранцы мели дворы, мыли полы, чистили туалеты и занимались строевой подготовкой. Далее - Сердобск. Запомнились землянки, вода из болота и суп из перловки. А в качестве мяса - жуки, упавшие в котел. Здесь солдаты стали обучаться тому, какие бывают телефоны и кабели.
«Фронтовая линия для меня началась в Новом Осколе, там уже бомбили немцы, - рассказывает в книге Николай Тимофеевич. - Нас выгрузили у леса, и мы с аппаратурой на плечах шли 150 км пешком. Ночью идем, днем в лесу укрываемся от вражеских самолетов. А был ноябрь - дождь и холод...
На передовой нас рассредоточили, и мы поползли тянуть связь. Лежишь, а земля под тобой трясется от взрывов! Но бросить провода не смей - армия без связи никуда».
После освобождения Старого и Нового Оскола и Воронежа наш земляк угодил в горнило Курской дуги. В день воинам выдавали 800 г хлеба, две ложки сахара и перловку. Консервы пускали в общий котел. Иногда местные женщины приносили молока, картошки и хлеба.
Как-то раз командир взвода с отвращением заметил, что такой хлеб раньше даже скотина не ела. После такого пассажа этого человека больше не видели: его отправили в штрафную роту. А могли и расстрелять!»
При сильных холодах солдатам выдавали водку - по 125 г. И через день - пачку махорки, осьмушку, ее делили на двоих ножом. Но Николай Тимофеевич никогда в своей жизни не курил и не пил, поэтому водку и курево менял на сахар.
Большая проблема была с гигиеной: вши не давали жизни! Мыться было негде, а стирали так: найдешь бочку, нальешь воды, бросишь белье и мешаешь палкой...
ДОШЕЛ ДО РЕЙХСТАГА
Потом началось наступление. «Танки тронулись на рассвете, начался страшный грохот, - вспоминал ветеран. - В деревне Прохоровке все, мягко говоря, усложнилось. Наши артиллеристы не могли пробить броню немецких «тигров», пока не приноровились палить сбоку под гусеницы.
Когда немцы стали отступать, мы начали налаживать связь с пехотой. Я бегу, разматываю провод, катушка заканчивается. Мой сослуживец из Саратова бросается ко мне, чтобы передать новую, и... наступает на противопехотную мину! Он - насмерть, меня отбросило на несколько метров. Две недели провалялся в санбате с контузией...»
Поправившись, Николай Мурукин снова встал в строй и дошел до Берлина.
Но за 40 км до города связь тянули лесом, где как раз прятались немцы. И однажды наши бойцы попали в засаду - десять человек против полусотни фашистов! Те открыли огонь. Пришлось отступать. Вышли к железной дороге, а там наши эшелоны. В общем, дали отпор.
В эшелоне ребята просидели трое суток. И в это время кто-то из товарищей Николая по ошибке написал его родителям, что их сын не вернулся из боя. Только по возвращении в батальон Мурукин отправил домой весточку, что он жив и все хорошо.
«В Берлине страшно было нос высунуть: немцы сидели на чердаках и стреляли во все, что движется, - вспоминал ветеран.
- Но, когда мы воссоединились с первым Белорусским фронтом, все наладилось. После Победы мой товарищ лейтенант Морозов написал на рейхстаге: «А мы из Пензы». А я в этот момент рядом стоял!»
Александр Исаев
«Молодой ленинец», № 20, 14 мая 2013 г.
Очень интересный материал! Увы, видимо, никому не интересен...