Вернувшись на сцену областного драматического театра, спектакль «Обыкновенное чудо» вновь привлекает своего зрителя. Чем? Очевидно, возможностью задуматься о том, что же такое любовь...
Разговор о любви в двух действиях ведется на пензенской сцене в постановке Андрея Шляпина с 2012 года.
В прошлом сезоне спектакль ушел из репертуара, а в этом вновь занял свое достойное место. Причем в обновленном составе актеров, исполняющих роль Волшебника (Евгения Харитонова сменил Николай Потапов) и Короля (вместо Александра Куприянова эту роль исполнил новый актер труппы Сергей Пахомов).
Зрительный зал наполняет и молодежь, и люди почтенного возраста. Но если юность привлекает романтический компонент, то мнение второй части создается антуражем и вызванными ассоциациями. А кто-то просто ностальгирует по ушедшим в прошлое страстям и бурям эмоций.
Кроме того, старшему поколению сложно избежать невольного сопоставления со ставшим классикой кинофильмом Марка Захарова. Зрителей, ожидавших «повторения», могло бы постичь разочарование.
Поскольку пьеса и по духу, и по самой задумке совершенно иная, то от привычных образов и их воплощений необходимо отвлечься, чтобы избежать сравнения с якобы должным.
Более того, с точки зрения любителей точности, именно спектакль драмтеатра наиболее близок к тексту Евгения Шварца.
А потому на сцене разворачиваются такие чудные диалоги:
- А вы что скажете о любви, Оринтия?
- Все, что вам угодно, кроме правды, ваше величество.
- Почему?
- Говорить о любви правду так страшно и так трудно, что я разучилась это делать раз и навсегда. Я говорю о любви то, чего от меня ждут.
Впрочем, ожидания публики в основном оправданны: те, кто ждал страстей, дождались, кто зрело выжидал - убедились, что и для настоящей любви в спектакле нашлось место. И речь идет вовсе не о центральной истории Принцессы и Медведя, а о заблудших душах, наконец вернувших в жизнь важную сердцу встречу.
Действительно, в сюжете пьесы сразу три (если не пять!) любовные линии: объясняются и Волшебник с Женой, и главные герои, и Трактирщик с Придворной дамой. И для искушенных зрителей последняя пара особо значима не только потому, что это дуэт Натальи Старовойт и Василия Конопатина, но и потому, что их игра не отсвечивающее, но своим светом горящее действие. И то самое - с мягкой авантюрой, но настоянное годами чувство.
А молодежь... Они по обыкновению сохнут, стонут, страдают - здесь уже вопросы к Шварцу, отчего именно это было воспето и высушено в гербарии Великого Чуда.
Впрочем, актерская игра весьма мастерски передала и боль отречения, и душевный переход героев на совершенно иную ступень восприятия: через капризы, эпатаж - к смирению и пониманию, что выпендреж неуместен, когда буквально прижимает быть искренним. И вот здесь-то любовь и проглядывает.
Отдельный реверанс зрители делают декорациям: поразившие еще с момента первой премьеры, они остаются по-прежнему динамично-объемными, наполняют пространство сцены глубиной, придают колорит каждому образу. Угадывается в действии и режиссерский почерк Андрея Шляпина: те, кто идет на его спектакли («Спокойной ночи, мама», «Герой нашего времени», «Тристан и Изольда» и др.), невольно чувствуют нечто объединяющее их. И это - стиль, ощущаемый даже весьма далекими от театральных тонкостей людьми.
Что характерно, «послевкусие» спектакля довольно легкое. Он не утомляет. Скорее, рождает череду мыслей, для кого-то воспоминаний, а может, даже и надежд. Финальную атмосферу бесшабашности весьма органично дополняет занавес - сложно припомнить, когда рассуждения о глубокой любви завершались сверкающими коленками.
И даже если возникли сомнения в подлинности, то отрицать природу чуда наверняка не взялся бы ни один сидящий в зале зритель. Ну а зачем бы иначе он туда пришел? Так что чудо, как обыкновенно, состоялось.
Анна Шаровская
«Любимая газета», № 5, 3 февраля 2016 г.