Город, который никому не нужен!

Ничто, ничто на целом свете не сможет заставить живого человека так глубоко задуматься о трудных судьбах демократии в России, как раздел экспозиции Пензенского краеведческого музея, который называется "Яйца птиц Пензенской области". С одной стороны, именно этот раздел раскрывает смертным глаза на самые сокровенные прелести дремучего леса жизни, какими являются яйца камышевки вертлявой, дятла зеленого, зуйка малого, поганки рогатой или, скажем, лесной завирушки. Но, с другой стороны, глядя на всю эту россыпь сущностей бытия, заключенных в разноцветную скорлупу познания, невольно представляешь себе: Боже милосердный, сколько же гнезд пришлось разорить ради мимолетной лишь встречи русского человека с неведомым! Эх, Пенза! Эх, город, затеянный неизвестно где, неизвестно кем и неизвестно с какими целями! Как живешьты, чем думаешь, что собираешься делать теперь? Счастлива ли ты, Пенза, и твои пензиане, когда на твоих обветренных, неровных, как морщины на крестьянском лице, улицах висят плакаты демократической партии "Яблоко" с предвыборным лозунгом "РОССИЯ ПОБЕДИТ"? Кого она победит, матушка? Когда? И главное - зачем?

Демократическая партия "Яблоко" и ее предвыборная программа

Название "Яблоко" происходит от удивительного сочетания фамилий Явлинский--Болдырев--Лукин, носители которых объединили свои мировоззрения для спасения России от нужды и тяжкого наследия тоталитаризма. Политический блок трех прогрессивных мыслителей впервые был официально зарегестрирован 10 лет назад, 21 октября 1993 года, и с тех пор его сторонники регулярно избираются в Государственную думу. За прошедшие годы партия, правда, лишилась одного из своих основателей, г-на Болдырева, который оставил ее, поэтому должна бы правильно называться ЯВЛУКО. Ну раз уж так повелось исторически, то и Бог бы с ним.

Пытаясь понять суть этих сложных взаимоотношений русского человека с действительностью, следует помнить о тяжком следе, который оставило на теле и в сознании нашего Отечества всемирное обледенение.

Безжалостные льды, сошедшие на нашу великую Родину из темной глубины времен, остановились, как известно, именно в Пензе, в 639 километрах от Москвы по автомобильной трассе М-5 "Урал", полностью изменив уклад и даже смысл местной жизни.

Если верить ископаемым экспонатам все того же краеведческого музея, до наступления мировой зимы в Пензе вольготно произрастали фикус, лавр и кипарис. В области можно было встретить шерстистого носорога, гигантского оленя и даже свободолюбивое животное мамонт. Однако все это было в одночасье поругано, смято и уничтожено слепою силою льда перемен.

Уже и до Великой Октябрьской социалистической революции Пенза слыла глухим, ссыльным краем. Здесь, впрочем, оставались пока еще семь фотосалонов, магазин готового платья М. Фридман, крупная железнодорожная станция, писчебумажная фабрика, развиты были розлив водки, верчение самоваров и кручение глиняных горшков. Однако же сила льда оказалась так непостижимо велика, что до нашего дня в Пензе более или менее хорошо сохранились только таксисты, проститутки, рыночные торговцы черными кожаными куртками, абашевская свистулька, минеральная вода "Кувака" и гигантская картина французского импрессиониста Клода Моне на центральной площади города, выложенная из крышек от пивных бутылок.

Всеми незаслуженно позабыта, позаброшена теперь Пенза, остановившая собою ледник. Люди из больших городов, знатные государевы вельможи сюда давно уже не ездят. Как рассказывают местные жители, появлялась здесь как-то Валентина Матвиенко, да и та попала в аварию, разбила себе башку, и с тех пор никто тут больше не бывал. Так что политическая обстановка в области характеризуется в основном губернатором Василием Кузьмичем Бочкаревым, больше известным в народе под кличкой Кузмич, водкой "Кузьмич" и мороженым "Губернаторское". Экономическое положение региона таково, что в кафе "Парус" в городском сквере за рублевый эквивалент одного евро можно получить сто граммов водки "Негоциант" местного производства, два пирожка с мясом и два граненых стакана газированной воды "Дюшес". Культурная же жизнь Пензы пять дней в неделю (выходные - понедельник и четверг) связана с музеем одной картины.

- Что за картина? - спрашиваете вы горожан.

- Да иногда меняется, - отвечают они уклончиво.

- А нынче какая?

- Нынче известно какая. Левитан. "Осень".

Все, решительно все в современной холодной Пензе согрето только дыханием людей, которые истово пытаются отнять что-либо прекрасное и вечное у коварной природы, не знающей пощады. Завод ВЭМ, выпускавший когда-то электронную начинку для командных пунктов, штабов и подводных лодок страны, делает теперь очень плохие газовые и электрические плиты. Завод имени Фрунзе, снабжавший армию взрывателями, строит велосипеды, на которых никто не ездит. Часовой завод "Заря" известен в городе своими отвратительными часами. Очень слаба надежда на то, что кто-нибудь сможет воскресить гигантский аттракцион "Русские горки", навсегда погибший в центральном пензенском парке культуры и отдыха имени литературного критика Виссариона Белинского. Мертвые железные рельсы, скрученные когда-то смелой фантазией людей, срываются здесь с безнадежного обрыва, петляют средь ошалевших от осени лип, взмывают меж каменным небом и постылой землей в смертельной петле и навеки теряются где-то внизу, в преисподней, заросшей диким колючим кустарником. Только самоубийцы или влюбленные могут приходить на русские горки, чтобы страдать здесь о погибельной силе простого человеческого счастья.

Пенза, Пенза! Как полюбить тебя? Как задержаться в тебе хотя бы на время, чтобы выслушать все, что знаешь ты о смысле бытия? Почему так пуглива и недоверчива ты, пряча свою непокорность в туалете на первом этаже центрального универсального магазина? И лишь от отчаяния, заплатив два рубля за доступ к унитазу, унылый твой путник может вдруг понять, что света здесь нет и не будет никогда, но на умывальнике все-таки зажжена трепетная свеча надежды, освещающая человеку путь к избавлению от сомнений.

С такими примерно мыслями шел я в Пензенское региональное отделение российской демократической партии "Яблоко". Мне представлялось, что, может быть, именно там, где собрана редкая коллекция наиболее сознательных граждан пензенской области, и горит та свеча, огонек которой необходим людям, утомленным нуждой. Тепло горячих сердец, зажженных руководителем партии Григорием Алексеевичем Явлинским, наверное, хоть как-нибудь, да согревает пленников льда?

Штаб партии располагался на втором этаже пензенского ДК культуры железнодорожников имени Ф. Э. Дзержинского, в не слишком просторной заставленной столами комнате рядом с хореографическими классами. Здесь нашел я несколько молодых людей в костюмах с претензией на серьезность намерений, группу чем-то взволнованных женщин и руководителя городского отделения "Яблока", депутата Пензенской думы и областного законодательного собрания Владимира Игоревича Шелудько.

Демократ Шелудько при ближайшем знакомстве оказался политиком трудной судьбы. Отчасти нечто похожее описывалось в тоненькой синей брошюре "Варфоломеевская ночь в Пензе", которую я накануне купил за три рубля в ларьке, позарившись на красоту названия. Автор произведения, некто коммунист Бакаев, описывал трагическаую судьбу другого коммуниста, Секотова, которого в давние советские годы ночью вызвали на заседание бюро обкома КПСС и выгнали из партии. Не перенеся коварства большой пензенской политики, Секотов застрелился. Имелись даже стихи, посвященные поступку коммуниста: "Он был солдатом рядовым/ Без званий и наград/ В ту ночь он вел неравный бой/ И за себя и свой народ".

Демократ Владимир Игоревич Шелудько выжил в этой страшной пензенско-варфоломеевской схватке за судьбы человечества, хотя ведь тоже был коммунистом и тоже был гоним.

Случилось это в конце 80-х годов, когда, работая главврачом пензенской горбольницы, хирург Шелудько почувствовал вдруг веяния нового для страны времени и самостоятельно вышел из партии вместе со всем коллективом лечебного учереждения. Открыто выражал при этом недовольство порядками, за что подвергся преследованию со стороны властей - комиссия из 40 проверяющих пыталась снять его с должности. Три года держался бывший коммунист Шелудько, не застрелился, как когда-то Секотов, и нашел в конце концов свои силы в профессиональной политике, разделив убеждения демократической партии "Яблоко".

- Почему вы не остались коммунистом? - спросил я демократа.

- Мне показался близким комплексный подход "Яблока" к решению проблем, - был ответ. - Видите ли, как хирургу мне понятно, что хорошим врачом может быть только тот, кто сначала ставит верный диагноз, а потом назначает правильный курс лечения.

- Так чем же больна Россия? - чуть ли не вскрикнул я, понимая, что совсем уже близок к разгадке самой страшной тайны на Земле.

Волей злодейки-судьбы я внезапно оказался прямо перед самой сутью. Сейчас, сейчас на моих глазах треснут яйца птиц Пензенсокй области и из них на свободу выйдет новорожденный птенец народного счастья.

И тут случилось страшное: демократ Шелудько ответил на мой вопрос. Он заговорил о слабости канализации и водопровода, о необходимости увеличить пенсии и укрепить правовое пространство, об отделении властей от бизнеса и бизнеса от властей, о принципах федерализма и административной реформе, о коммунальных тарифах и кадровом резерве. На какое-то мгновение в сознании моем промелькнули образы шерстистых носорогов, лавров, фикусов, ледника и мертвого аттракциона "Русские горки". А потом оно окончательно померкло. Конечно, этим же вечером я нажрался, как скотина, пытаясь успокаивать себя предвыборынм лозунгом партии "Яблоко": РОССИЯ ПОБЕДИТ БОЛЕЗНЬ. РОССИЯ ПОБЕДИТ БОЛЕЗНЬ. Так говорил себе я, понимая, впрочем, невыносимость этого заклинания. Если болезнь так ужасна, что ее нельзя назвать прямо, значит, она неизлечима.

К счастью, спас меня на следующее утро только пензенский политолог Анатолий Бодров, сочуствующий идеалам добра и справедливости.

Слишком умная Россия

Никогда еще со времен приснопамятной советской власти не рождала мать сыра земля такого завидного урожая главных овощей страны, способных составить человеку, утомленному сухомяткой, сытный борщевой набор. Крепкие административные кочаны, тайные чекистские...

- Понимаете, партия "Яблоко" - это отдушина, - сказал он мне, тяжело дышавшему человеку, спросившему его о способах избавлении России от бед. - Это драгоценная возможность вслух говорить правду. Потому что правду открыто больше никто не говорит.

- В чем же правда, Анатолий?

- Пожалуйста, вот вам правда. В Леонидовке строят завод по уничтожению химоружия. Там в речку сливали фазген. В Башмаковском районе механизатор намолотил сумасшедшее количество зерна, а ему за это чайник электрический подарили. В Беднодемьяновске люди платят за коммунальные услуги свиньями и яйцами, потому что у них денег нет. Мы здесь голытьба. Пенза никому не нужна, и никто не нужен Пензе. Пенза - вторая Чечня.

Слова политолога показались мне прекрасными и ужасными одновременно. Не знаю, были ли они правдой, но, похоже, правдой было то, что в их произнесении крылся какой-то тайный живительный смысл. Как если бы все вдруг вокруг стали анонимными алкоголиками и почувствовали потребность разделить свои страдания и скорбь с другими такими же анонимными людьми. Сила и прелесть публичного покаяния так захватили меня, что я даже подумал запить уж совсем окончательно, остаться в Пензе и забыть свое имя. Но, к сожалению, было поздно. В краеведческом музее города я уже видел картину местного живописца, которая называлась "Аммониты".На небольшом куске холста маслом были нарисованы два вымерших доисторических головоногих моллюска, бредущих по дну мирового океана со своими тяжелыми спиралевидными раковинами на плечах. Никакая Джоконда Леонардо Да Винчи не могла сравниться по своей загадочности с этими существами. Аммониты смотрели на меня с холста живыми человеческими голубыми глазами, как бы спрашивая, понимаю ли я то, что хотел мне шепнуть художник. И я понимал их. Никогда не победит эта страна, потому что никогда ничего и не проигрывала. Никогда не выздоровеет, потому что не болела. Никогда не погибнет, потому что была и будет всегда.

Бредут ее аммониты по лесам, лугам и оврагам, мимо изб, сараев и церквей. Голубы и хитры их глаза. Долог и темен их путь. Ибо это путь в вечность.

Поднимутся ли аммониты с колен? Вряд ли. Нет ведь у них никаких колен. Только голова, ноги и тяжелая раковина на плечах.