Бразильский боец MMA захотел боя с Поветкиным

Ну и видок у дяденьки.

С Кокориным (секунданты Мамаев и Кокорин младший),он то тоже боксом занимался.Можно прямо на Фонтанной площади,что бы за стульями бегать не надо было,а заодно и от этого гадюшника избавимся.

Болсонару — президент Бразилии. Что важно понимать?

1.Бразилия была и остается расколотой нацией. Разница между Болсонару и Аддадом существенно сократилась между первым и вторым туром. Прирост Аддада перед вторым туром — в два раза больше прироста Болсонару. Претензии Болсонару после звездного первого тура на единоличное «национальное лидерство» оказались разбитыми, более того, он едва не проиграл на самом деле за счет успешной мобилизации своих противников.

2. Болсонару — кто угодно, но не «антиистеблишментный популист». Он и есть плоть от плоти бразильского истеблишмента. Болсонару закончил престижную военную академию, служил офицером в элитных войсках. На заре бразильского постхунтовского транзита заработал авторитет, став голосом правого офицерства в публичной критике правительственной политики в отношении армии. После увольнения со службы без паузы превратился в одного из самых популярных бразильских депутатов — начал с муниципального собрания Рио-де-Жанейро, а затем семь созывов подряд заседал в национальном парламенте. Это опыт, связи, уважение и популярность — заработанные громкими инициативами (в том числе и войной с Лулой да Силва и прочими «левыми», но не только ею). Представлять Болсонару этаким радикальным антисистемным «чертом из табакерки» — глупо.

3. Не менее интересен и вице-президент, шедший в одной команде с Болсонару на выборы — самый успешный генерал постдиктаторского времени Гамильтон Муран, выполнивший колоссальную роль в ходе трансфера власти Дильма — Темер и проблем уже Темера. Фактически, он руководил применением армии для поддержания порядка в последние бурные годы, не давая стране скатиться в хаос с одной стороны и в военную диктатуру — со стороны другой. Болсонару стал альтернативой военному перевороту, который не хочет прежде всего сам истеблишмент. Он именно так и оценивается бразильской олигархией, как экономической, так и административной — либо поддерживаем Болсонару и идем понятным правым курсом, либо сваливаемся в левую пропасть популистских лозунгов Аддада и решаем последующие проблемы с военной прямотой.

4. Аддад оказался действительно серьезным противником, который сумел по ходу дела кардинально поменять акценты своей предвыборной кампании и вырасти ко второму туру ровно в полтора раза. Если в первом туре он ассоциировал себя с популярным Лула да Силвой (буквально «Кто за Лулу, тот за Аддада»), то ко второму туру переключился на собственную яркую антиолигархическую и антивоенную повестку, представая уже не тенью Лулы, а скорее неким аналогом Альенде. Изначально феминистский проект против «мужской шовинистической свиньи» Болсонару «Он — нет!» в умелых руках Аддада за три недели превратился в массовое движение, выдвигающее простую альтернативу: «или Аддад, или натуральный фашизм».

5. Успех Болсонару — это демонстрация того, что модель «популисты осаждают „крепость“ системы и угрожают потрясением основ, меняя власть» не работает. Олигархия — экономическая, военная и административная — не дрожит, ожидая, когда ее сметут «люди из народной толщи», а смело и успешно добавляет к привычному своему мобилизационно-административному инструментарию популистские примочки и серфит на «популистской волне» так, как и не снилось всем этим клоунам из университетов с открытыми честными лицами. Успех Болсонару — это, прежде всего, успех технологического популизма: громкие заявления, неполиткорректные, но очень четко попадающие в повестку; широкая сеть сторонников (ему удалось собрать больше всех пожертвований от рядовых граждан); поддержка политической и экономической элиты; ну и, конечно же, очень «удачное» неудавшееся покушение, которое удалось раскрутить по полной. «Солдат, раненый на войне за родную страну, но не сломленный» — вот образ, который продали избирателям в ходе кампании.

Так что важный урок Бразилии (для тех, кто недопонял урок Франции полутора годами ранее) — технологический популизм, это не угроза системе, а возможность, не пространство рисков, а пространство побед. Система всегда более успешна как «популист», чем любая оппозиция, если она даст себе труд поиграть на этом поле.

Ну и последнее, для нас самое важное. Приход Болсонару — это плохая новость для России и как крупного поставщика ресурсов на мировые рынки, и как игрока в БРИКС. Он не хочет быть «альтернативным США центром силы», скорее наоборот, это раз. Два, он не верит в экологию и собирается распечать очередную порцию бразильских природных богатств для мировых рынков. Так что Petrobras и Vale будут очевидно на подъеме. Учитывая, что в смысле горнорудного сырья Бразилия поставляет то же самое, что Россия, на мировые рынки приход Болсонару открывает возможности США для неограниченной санкционной политики в адрес российских горно-рудных и металлургических компаний. Ну и три, он собирается все, что плохо и хорошо лежит в Бразилии, приватизировать, что, учитывая опять же бразильские объемы, станет очевидным пылесосом для инвесторов, желающих вложиться в бумаги третьего мира.

Так что, как это ни грустно российским почвенника