Что?Где?Когда?Какое фронтовое блюдо можно приготовить ветерану?

мне кажется, ветерану нужно было чтонибудь поинтереснее и повкуснее приготовить, чтонибудь мясное например, думаю он больше обрадовался бы

вы думаете, дед скучает по тем временам?

какое блюдо тогда посоветуете блокадникам?

Гость писал(a):

вы думаете, дед скучает по тем временам?

да ладно вам, может у ветерана наоборот-ностальгия. а девочка хотела как лучше.

катя сами жрите фронтовые блюда а пожилому человеку даййте кушать то что едят в мирное время, вы может ещё думаете он скучает по окопу и взрывам ?

Гость писал(a):

катя сами жрите фронтовые блюда а пожилому человеку даййте кушать то что едят в мирное время, вы может ещё думаете он скучает по окопу и взрывам ?

Отходя вместе с отступающими войсками к Ленинграду, Николай Андреевич попадает в блокаду. Выехать он не может. В дневнике подробно описаны его мытарства. Он не работает, то есть является иждивенцем, получая ту самую карточку, по которой можно прожить лишь одну декаду из месяца. В начале блокады он к тому же заболевает дизентерией. 25 ноября 1941 года Николай Андреевич ест оладьи из дуранды на кокосовом масле («запах даже несколько приятный»), кисель из какао, пьет рюмку пайкового вина с одной конфетой, получив сладости за вторую и третью декаду ноября. Сладости - это 100 г сахарного песку, 350 г конфет да 10 г чая... Он рад, что «покушал горяченькое», весь день пробегал из магазина в магазин в попытках отоварить карточки: в конце месяца продукты получают с трудом. 29 ноября 1941 года он записывает: «рассказывают, что некоторые уже кошек употребляют».

Однако вскоре ситуация резко меняется. Николая Андреевича зачисляют на работу в Смольный. 5 декабря 1941 года он становится инструктором Отдела кадров Горкома партии Ленинграда и начинает жить не как все. Справедливости ради надо отметить, что он не стремился специально к теплому (отапливаемому) месту в Смольном, а желал вернуться в распоряжение партийных органов Карело-Финской ССР. Вообще-то наш герой был верным рычагом партии и готов был работать там, куда пошлют. С началом работы в Смольном положение его кардинально меняется. Уже 9 декабря наш герой записывает:

«С питанием теперь особой нужды не чувствую.

Утром завтрак — макароны или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед — первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой. Вечером для тех, кто работает, бесплатно бутерброд с сыром, белая булочка и пара стаканов сладкого чая. Неплохо. Талоны вырезают только на хлеб и мясо. Остальное без талонов. Таким образом по продкартсчкам можно будет выкупить в магазинах крупу, масло и другое что полагается и подкармливаться малость дома... Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделия и ожидания обедать (9 декабря 1941 года).

К марту 1942 года нет уже никакой речи о «равенстве в страдании» (А. Платонов).

«Вот уже три дня, как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто семидневный дом отдыха, и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине.

Местность здесь замечательная. Двухэтажные с мезонином дачные домики окружены ровными, высоко вытянувшимися к нему соснами и лапчатыми елками. Отойдешь несколько шагов в сторону, и домик теряется в лесной гуще. Огромная территория дома отдыха обнесена высоким забором. Но, когда идешь по этой территории, полное впечатление, что ты в непроходимом лесу... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот, с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата, вваливаешься в дом с теплыми уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваешь ноги...

Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное высококачественное. Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная.

Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину.

Питание заказываешь накануне по своему вкусу.

Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая.

К услугам отдыхающих — книги, патефон, музыкальные инструменты — рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард... Но, вот чего недостает, так это радио и газет...

Отдых здесь великолепный — во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров.

Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти.

Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет.

Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь «козелком» в домино или в карты...

Одним словом отдыхаем!.. И всего, уплатив за путевки только 50 рублей.

Перед отъездом в стационар, в библиотеке Смольного встретил своего приятеля писателя Евгения Федорова. Он подсказал мне прочесть его роман «Демидовы». Так вот за него и взялся со вниманием и некоторым пристрастием*.

Стоит для сравнения вспомнить записи других, не привилегированных блокадников, хотя бы «Блокадную книгу» Д. Гранина и А. Адамовича.

Цинизм? Лицемерие? Может, наш герой просто придуривается? Но тон сказанного, искренность, доля какой-то наивности... Никто, между прочим, не заставлял его описывать свое благоденствие, другие-то не описывали. А за фразой: «Да. Такой отдых в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти»

Гость писал(a):

Гость писал(a):

катя сами жрите фронтовые блюда а пожилому человеку даййте кушать то что едят в мирное время, вы может ещё думаете он скучает по окопу и взрывам ?

Желательно такое блюдо, как у блокадника Рибковского:

«Вот уже три дня, как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто семидневный дом отдыха, и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине.

Местность здесь замечательная. Двухэтажные с мезонином дачные домики окружены ровными, высоко вытянувшимися к нему соснами и лапчатыми елками. Отойдешь несколько шагов в сторону, и домик теряется в лесной гуще. Огромная территория дома отдыха обнесена высоким забором. Но, когда идешь по этой территории, полное впечатление, что ты в непроходимом лесу... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот, с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата, вваливаешься в дом с теплыми уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваешь ноги...

Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное высококачественное. Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная.

Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину.

Питание заказываешь накануне по своему вкусу.

Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая.

К услугам отдыхающих — книги, патефон, музыкальные инструменты — рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард... Но, вот чего недостает, так это радио и газет...

Отдых здесь великолепный — во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров.

Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти.

Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет.

Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь «козелком» в домино или в карты...

Лучшее блюдо: внимание, забота и просто обнять и поцеловать (я имею ввиду деда, а то сейчас начнут "подкалывать")